Малахов Олег - Коридоры
Олег Малахов
Коридоры
Шила работает три года:почти.
"Today my body, mind and spirit are a healthy team" * - день начался,
вернее, закончилась рабочая ночь и нужно отдохнуть. Сью придёт позже.
По ту сторону Ла-Манша просыпаются люди с новыми глазами. У того парня,
что пересечёт Ла-Манш сегодня к 5 часам, глаза ещё закрыты, и когда Шила
уснёт, они откроются, и, выйдя на улицу, обладатель чистых голубых глаз
превратится в прохожего, похожего на желающего куда-то уехать человека.
Бессмысленный поход по магазинам: Нужно просто что-то купить. Он -
автор бестселлера " Мария ищет". За книгу он получил деньги. Пока писал
книгу, он не мог уподобиться своей героине и тоже начать поиск. Его Мария в
итоге кое-что нашла, пусть смерть, но нашла, поэтому он был тоже полон
надежды тоже что-то найти. После того, как Шила закрыла глаза, начался
поиск. Ещё до того, как она проснётся, он будет в её городе.
Дикая, разнузданная душа у холодных кабинок, в которых женщины,
сексапильные королевы, податливые и не ломающиеся, удовлетворяют потребности
мужчин.
:::::::::::::::::::::::::::::::::::.
How d'ya do, baby:и через 15-20 минут кабинка вновь будет манить
бёдрами и грудью случайной дивы. How d'ya do, baby:и всё, что останется
через 15-20 минут, - это запах спермы и ожидание.
Через 15 минут после приезда Писатель уже пил с каким-то моряком из
Ренна. И пил до ночи, люди приходили, многие посетители были хорошо знакомы
друг с другом. Ему не нужны были знакомства. Он пил и знал, как проведёт
ночь.
Девушек было немного. Он выбирал недолго. Шила - блондинка, а это
всегда преимущество, он пошёл с ней.
Он занимался с ней разным сексом. Щила чувствовала вроде бы всё то же
самое, что и всегда: симпатичный, пьяный парень, иностранец избавляется от
скопившегося семени. Она тоже иностранка в этой стране, но только
используемая, а он - пользователь. Маленький городок её матери с криками
продавцов молока по утрам открывает ставни. Больно, почему-то именно сейчас,
от запаха свежего хлеба, от черепичных крыш: Всё кончилось, а Шила не сможет
продолжить. Сью найдёт её, но ничего вразумительного она от неё не услышит.
Шила будет говорить на своём иностранном языке:
Писатель выйдет в город. Ему четверть века, а многовековой город
открывает для него магазины, кафе, продаёт газеты:
Писатель не читает газет.
А Шила сегодня попадёт в завтрашнюю газету.
Писателю не пришлось говорить ни слова, Шила всё поняла без слов. И
чем-то была её душа, чем-то неразгаданным, а он разгадал, не для себя, а для
неё, и Шила окажется в завтрашних газетах чужого города, в котором она
поняла, что есть что-то ещё, кроме него.
А Писателю сложно всё время думать об этом, об ЭТОМ и постоянно
выделять каким-то образом свои мысли, мысли об: именно, этом.
8 километров он пройдёт пешком, дорога надоест, озабоченные водители,
сосредоточенные на чём-то своём, несущественном, либо чрезмерно
существенном, пролетают в разных автомобилях, как в собственных пожизненных
гробах. Писатель вспомнит, что именно так он рассуждал, будучи подростком,
бурно постигающим жизнь, а потом как-то перестал обращать на это внимание.
Он прошёл 8 километров, и ему хотелось занять место в чьём-нибудь
автомобиле. После 8 километров гробницей почему-то становится безжалостно
скоростное шоссе.
Сейчас остановится машина, подберёт Писателя, закон будет соблюдён, и
он знал об этом, о том, что всё повинуется насилию над словом. Пусть не
осталось места поэзии в небольшом Фольксвагене, но Писа
